Эстафета ценою в жизнь: Балто и Того – вожаки упряжек Великой гонки милосердия

Зима 1925 года. Аляска, южное побережье полуострова Сьюард, в буквальном смысле край света. Здесь, в отрезанном от остального мира сумасшедшими штормами и морозами городке Ном, началась эта история.

В середине января в Номе разразилась вспышка дифтерии, смертельной по тем временам болезни, особенно для детей. Лекарство существовало – дифтерийный антитоксин, но его запасы в городе оказались просроченными. Врач Кертис Уэлч послал призыв о помощи на «большую землю»: без сыворотки, если эпидемия выйдет из-под контроля, вымирание грозило не только Ному – всему региону.

Залив давно затянуло льдом, навигация невозможна до весны. Самолетам мешала взлететь снежная буря, да и было на всей Аляске тогда три старых биплана, ни один из них не смог бы одолеть нужное расстояние. Минимальная партия в 300 000 единиц антитоксина нашлась в Анкоридже; оттуда ее немедленно отправили по железной дороге в Ненану. Но между Ненаной и Номом оставались 1085 км пути по ледяной зимней глуши – санный почтовый путь, на преодоление которого обычно тратилось двадцать пять-тридцать дней.

Принятое решение было абсолютно невероятным и единственно возможным: довезти лекарство в Ном эстафетой собачьих упряжек. За шесть дней вместо месяца – столько могла сохраниться сыворотка в пути.

Двадцать команд, сменяя друг друга, домчали упаковку антитоксина в Ном за пять с половиной суток. Через морозы до –50, ураганный ветер и арктический шторм: та зима выдалась экстремально холодной. На пределе сил и за пределом, переворачивая все представления о том, что может сделать живое существо в сердце стужи. Беспримерный забег получил название Великой гонки милосердия.

Тяжелейший участок через горный хребет высотой 1500 м и покрытый льдом залив прошла упряжка Леонардо Сеппалы с вожаком-хаски Того. Последние 85 км до Нома сыворотку вез Гуннар Каасен, его упряжку вел пес по кличке Балто.

Эти четыре имени навсегда остались в истории Америки и мира. Они вписаны туда не золотыми буквами, нет – белоснежными, алмазно-сверкающими, как снег и лед зимней Аляски. Люди. И собаки.

Вот о собаках и пойдет разговор.

Балто, который справился

Итак, Балто. Год рождения – 1919-й. Появился на свет и провел щенячье детство во владениях Леонардо Сеппалы – в питомнике самого известного на Аляске знатока и заводчика ездовых собак, каюра по призванию, человека-легенды, отдавшего всю жизнь Северу. Судя по старым фотографиям и не менее старым спорам, так и не разрешенным, к какой же породе принадлежал Балто – хаски, маламут или лайка, – пес был полукровкой. Сильным, умным, выносливым, но не слишком быстрым в беге, а потому повзрослевшую собаку приспособили к простому делу: таскать по Ному сани с продуктами – примерно так, как сегодня работает служба доставки продуктовых заказов. Чем Балто и занимался до января 1925 года, когда норвежец Гуннар Эйстен Каасен поставил его вожаком упряжки на предпоследнем этапе Великой «сывороточной» эстафеты.

Кстати, почему? Впоследствии Каасен говорил, что давно подозревал – в Балто есть задатки вожака. Но так ли это, или объяснение было придумано позже, а на тот момент у каюра не имелось особого выбора, поскольку все ведущие собаки ушли на более длинные перегоны? Впрочем, неважно. Важно, что Балто справился.

Упрямец Того

Биография Того – иная, хотя родился он в том же питомнике Сеппалы, в 1913 году. От матери Долли, чистокровной хаски, пес унаследовал зеркально-голубые глаза и довольно редкий окрас «агути», от отца Саггена, вожака упряжки – упрямый нрав и натуру лидера. Хотя поначалу Леонардо был разочарован: в помете вроде бы удачно подобранной собачьей пары появился всего один щенок, и тот худой и болезненный. Нет, в упряжке такому не ходить, не потянет и сам угробится! Владелец честно пытался пристроить молодую собаку кому-то из приятелей – не каюров, но Того оказался еще и на редкость непослушным; приходилось забирать «подарок» обратно.

Судьбоносным стал один зимний день, когда для поездки в дальний лагерь Сеппала взял почти всех псов, кроме Того. Чтобы через день пути с изумлением обнаружить, что тот лежит у костра на стоянке, зализывая лапу: видимо, повредил, когда выбирался из загона. Сеппала умел ценить настойчивость – Того получил вожделенное место в упряжке и работал наравне с лучшими собаками, несмотря на хромоту. Надо ли говорить, что он очень быстро стал вожаком, неоднократно приводил команду к победе в спортивных заездах, а Леонардо всю последующую жизнь пребывал в уверенности, что Того – лучшая из воспитанных им ездовых собак?

Как самому опытному каюру, в Гонке милосердия Сеппале досталось самая тяжелая задача: встретить эстафету на полпути. Упряжка пробежала почти триста километров от Нома и полторы сотни в обратном направлении; конечно, вел ее Того. Кстати, Леонардо поставил в постромки всего шесть собак, тогда как в других упряжках было по семь, восемь, даже одиннадцать: важно не количество, а качество.

Как это было

Со времен Великой гонки милосердия прошло почти сто лет. За это время подлинные воспоминания участников успели частью затереться, частью неузнаваемо преобразиться в «глухом телефоне» устных рассказов, обрасти легендами. Свою лепту внесли и художественные произведения: в 1995 году студия Диснея выпустила полнометражный мультфильм «Балто», эпизоды эстафеты неоднократно упоминались в других книгах и фильмах.

Рассказывают, когда упряжка Сеппалы пересекала по льду залив Норд-Саунд, то оказалась на отколовшейся льдине. Того прыгнул в ледяную воду с постромками в зубах, доплыл до тороса и дал возможность Леонардо подтянуть сани. Было такое? Да, только не во время Великой гонки – за пару лет до нее. А в гонке Того сделал намного больше: дважды провел упряжку по неверному ледовому покрову, взламываемому ветрами и волнами, фантастическим чутьем выбирая безопасный путь, обходя трещины и полыньи и не потеряв ни одной драгоценной минуты.

Рассказывают, когда упряжка Каасена была уже на подступах к Ному, свирепый буран превратился в экстремальный снежный шторм. Каюр сбился с пути – и Балто сам остановил собак в нескольких метрах от невидимого в белом аду крутого обрыва, спасая не только те жизни, что теплились вокруг, но и десятки людей, ждущих сыворотку. Каасен обморозил руки – пришлось искать в снегу сверток с лекарством, вылетевший при сильном толчке ветра; все, что он мог, это крикнуть Балто «вперед!» и надеяться, что собака сможет найти верную дорогу там, где человек бессилен. Было такое? Да, и не только во время Великой гонки.

Те, кто считают, что собачья упряжка является обычным средством передвижения по принципу «транспорт – водитель», глубоко заблуждаются. Погонщик и его собаки пребывают в уникальном симбиозе, понимая друг друга на запредельном уровне интуиции. И чем глубже этот уровень, тем больше шансов у человека и его четвероногих партнеров не просто выжить в условиях, отрицающих выживание, но и выполнить порученное дело.

Бремя славы

Ранним утром 2 февраля 1925 года антитоксическая сыворотка была доставлена в Ном. Эпидемию дифтерии удалось остановить за несколько дней.

На Гуннара Каасена и Балто обрушилась слава. Точнее, благодарности, денежные награды и даже специальные золотые медали получили все погонщики, участвовавшие в эстафете. Но выражать народную любовь ко многим – сложно, потому объектом восторженного внимания жителей Америки стала финальная упряжка и ее каюр. Газеты пестрели крупными заголовками и фотографиями, в Ном приходили пачки писем. Люди хотели видеть героев Великой гонки воочию: уже в конце февраля Каасен вместе с собаками отправился в путешествие по стране. Везде их встречали целые демонстрации, псов впрягали в деревянную тележку, на которой с удовольствием катались дети. Балто получил неофициальный статус национального героя – и вполне официальный памятник в Центральном парке Нью-Йорка, на открытии которого присутствовал лично, с достоинством шествуя на поводке рядом с Гуннаром.

Затем период славы, как водится, прошел. Балто не вернулся в Ном: упряжку, включая вожака, продали в шоу-театр в Лос-Анджелесе. Через полтора года неухоженных собак, посаженных на цепь, увидел бывший спортсмен Джордж Кимбл; он организовал сбор средств, выкупил животных и договорился, что их примет Кливлендский зоопарк. Сумма выкупа составляла полторы тысячи долларов; в переводе в сегодняшние рубли – порядка полутора миллионов. Балто прожил в зоопарке еще шесть лет, больше не зная бедствий и достигнув почтенного для северной собаки 14-летнего возраста.

Награда для Того

На момент гонки Того уже исполнилось 12 лет. Хотя он был полон сил, огромная нагрузка не прошла даром: доведя упряжку до точки встречи со следующим каюром, пес слег с отнявшимися лапами. Сеппала заботился о нем, как о человеке, и полностью вылечил.

В 1926 году они, вслед за Гуннаром и Балто, устроили турне по Америке в компании команды хаски, демонстрируя ездовое мастерство собак. Поездка была задумана исключительно ради Того: Леонардо, преодолевший самый долгий и трудный путь во время эстафеты, совершенно спокойно относился к известности Каасена, но вот с тем, что вместо его любимца-вожака чествовали другую собаку, смириться так и не смог. В Нью-Йорке на одно из выступлений пришел сам Руаль Амундсен, «наполеон полярных стран», чтобы надеть на шею Того именную золотую медаль.

Легендарный вожак оставался с Сеппалой до 16 лет, до самого конца своей жизни. Леонардо никогда больше не ставил его в спортивную упряжку, оберегая здоровье собаки; зато Того стал родоначальником нескольких славных линий ездовых хаски. Ему досталась главная награда – дом и любовь хозяина и друга.

Впрочем, нашла Того и слава, пусть очень запоздалая: на волне нового интереса к Великой гонке милосердия, неожиданно поднявшейся уже в новом веке. В 2019 году на экраны вышел художественный фильм «Того», встреченный на ура. Роль вожака упряжки Сеппалы в нем сыграл потомок Того по прямой линии, хаски Дизель.

Но вот что следует отметить. Попытки восстановить историческую справедливость часто дают крен в другую сторону: за последние годы появилось много статей, где героями легендарной эстафеты заслуженно называют Того и Сеппалу... но Балто и Каасена при этом низводят едва ли не до уровня случайных действующих лиц, присвоивших чужие достижения. И это тоже неправильно. Нечестно. Как не вспомнить слова самого Леонардо Сеппалы, лишь чуть их перефразировав: «Я надеюсь, что никогда не будет человека, который отнимет похвалу у любой собаки или каюра, которые участвовали в этой гонке».

За кадром

История подобна горной реке: прячет в глубине минувшие события, как сточенные течением камни, и только самые крупные вехи остаются маячить незыблемыми скальными островками. От Великой гонки до нас дошли два имени и две клички. А ведь прокладывали путь сквозь ночь и мороз двадцать погонщиков, в упряжках рвали постромки сто пятьдесят ездовых собак! Что известно о них?

Почти ничего. Обрывки, клочки информации. Но и они передают безумное напряжение тех пяти с половиной суток.

Вильям Шеннон, носивший прозвище «Дикий Билл», стартовал из Ненаны первым. В жуткий пятидесятиградусный мороз. Он прошел свои 84 км трассы, жестоко обморозил лицо и потерял трех собак, погибших от холода. Их звали Джен, Джет и Волчонок.

Погонщику Дэну Грину повезло: термометр показывал всего –30. Есть такая зимняя шутка на северных территориях и России, и Америки: минус тридцать пять – отпустило, минус тридцать – потеплело. А что ледяной ветер 8-10 метров в секунду, так это вообще мелочи.

Эдгар Ноллнер завершил третьи сутки гонки. Ему был двадцать один год, на Аляске мальчики быстро превращаются в мужчин. Но все-таки Эдгар остался в городке Галина, а ездовые собаки без отдыха пробежали следующий этап с его братом Джорджем.

Чарли Эванс отправился в путь при рекордной температуре –53 градуса. Упряжка провела в пути пять часов. Собаки домчали сани до городка Нулато, но два пса остались здесь навсегда, не сумев выжить после сильнейшего обморожения.

Генри Иванов прошел 64 км Великой гонки. Пусть вас не удивляет фамилия: в каюре напополам с эскимосской кровью текла русская. Именно он передал вакцину Леонардо Сеппале.

Чарли Олсону досталось самое ветреное время: скорость 16-17 метров в секунду при морозе в –35 превращает метель в адский ураган. На короткой стоянке Чарли заворачивал собак в одеяла, как детей, чтобы отогреть, но двух все же не уберег.

Памятники и память

Пуховик Balto

Первым памятником четвероногим участникам Гонки милосердия стала знаменитая скульптура Балто в Нью-Йоркском Центральном парке. Более скромное изображение Того установили намного позже, в 2001 году, тоже в Нью-Йорке, но в парке Сьюард.

В Кливленде, возле зоопарка, в котором провел свои последние годы Балто, есть скульптурная композиция: Балто и Того вместе, рядом. И это более чем символично: собакам нет дела до человеческих амбиций, дележки славы и известности, им незнакома зависть подобного рода. Оба вожака упряжек честно выполнили свою работу и теперь отдыхают на маленькой лужайке, по привычке насторожив чуткие бронзовые уши.

Надо упомянуть и еще об одной скульптуре. Она стоит в Анкоридже, в том месте, откуда ежегодно стартует уникальная гонка на собачьих упряжках Iditarod, посвященная Великой гонке милосердия 1925 года, и называется – памятник неизвестной ездовой собаке. Это дань уважения тем полутора сотням собак, что пронесли через бурю и холод лекарство в Ном. И тысячам других, позволивших человеку покорить Север и выжить в этом суровом краю.

У Bison Store тоже есть что добавить в копилку признательности и памяти. Особое место в нашем каталоге занимают кожаная «аляска» Того и удлиненный пуховик Балто. Куртки для истинных мужчин. Для тех, кто способен на беспрецедентно мужественные поступки ради других – в снегах на краю света или в обычной жизни.