13.02.2023
«Бог собак», «король снежных трасс» – так его называли современники. Легендарный погонщик собачьих упряжек в снегах Аляски и не только, герой Великой гонки милосердия, серебряный призер зимней Олимпиады 1932 года, основоположник породы ездовых собак на основе сибирских лаек, знаменитых хаски. Человек, имя которого знала вся Америка и добрая половина мира.
Это сегодня пробеги ездовых псов считаются лишь экзотическим видом спорта. В начале XX века на суровом Севере собачья упряжка была всем: грузовым и пассажирским транспортом, почтой, связью, службой доставки, а во многих случаях единственным спасением для попавших в беду людей. В историю Леонард Сеппала вошел в первую очередь как погонщик, каюр, в местной речи – машер. Прирожденный, талантливый, творивший чудеса в управлении своими псами. «Невозможно описать словами, что происходило между ним и собаками: что-то сверхъестественное, вроде гипнотизма», – восхищенно вспоминал один из его безнадежно проигравших соперников в олимпийской гонке.
Читая рассказы о Сеппале-каюре, можно подумать, что он с раннего детства возился с четвероногими бегунами и буквально рос в нартах. Но нет же! Леонард впервые взял в руки шест погонщика, когда ему было двадцать четыре года, по тем временам в возрасте взрослого и уже немало повидавшего мужчины.
Долгая дорога в Ном
Бывает, что судьба ходит околицей, наставляя человека на путь истинный далеко не сразу. Когда на севере Норвегии, в деревне Скибонт на берегу Люнген-фьорда, в семье кузнеца-рыбака 14 сентября 1877 года родился мальчик – казалось очевидным, что и ему вслед за отцом уготовано орудовать кузнечным молотом и ловить рыбу в неласковом Норвежском море.
Так поначалу и было: с двенадцати лет Леонард ловко управлялся с отцовской лодчонкой, носившей гордое имя «Левиафан», к двадцати годам претендовал на звание мастера-кузнеца. Наверное, остался бы в родных краях, остепенился и завел семью, но девушка по имени Маргит, на которой он мечтал жениться, умерла. А в 1899 году с Аляски, где уже активно добывали золото, ненадолго приехал домой друг детства Сеппалы, Яфет Линдеберг – и позвал приятеля с собой. Уже не за ветреной удачей, как в начале «золотой лихорадки»: на работу в серьезную горнодобывающую компанию. В июне 1900 года Леонард купил билет на пароход и прибыл в аляскинский город Ном, где ему предстояло жить и прославиться.
Нарты с березовыми полозьями
Впрочем, до славы было еще далеко. А пока Сеппале приходилось привыкать к поездкам на «лошадиной тяге», очищать шлюзы на участках промывки золота, перекидывать лопатой отработанный гравий. Жизнь в Норвегии, при всех ее тяготах, начинала казаться сказкой, все чаще тянуло обратно. Ровно до тех пор, пока в декабре 1901 года Линдеберг не отправил Леонарда с группой каюров на прииск в девяноста милях от Нома.
Это была его первая поездка на собачьих упряжках. Первая и незабываемая. Много позже, записывая наиболее важные вехи своей жизни, Сеппала отмечал: «До сих пор перед моими глазами следы от легких нарт с березовыми полозьями – они настолько глубоко врезаны в память, что просто не могут стереться».
Рутинное деловое путешествие обернулось для Леонарда судьбоносным событием: он нашел свое истинное призвание и больше не изменял ему никогда.
«Сепп, ты суперчеловек!»
Сохранилось много фотографий Сеппалы – но вот парадокс, ни на одной из них не заметно, что великий погонщик был довольно мелким по телосложению. Его рост составлял всего 163 сантиметра, а вес не превышал 65 килограмм. На самом деле, такие физические данные для каюра только в плюс, а не в минус: чем меньше габариты погонщика, тем легче бежать собакам, а невысокие мужчины часто бывают очень гибкими и сильными. Сеппала относился как раз к таким; мог ради куража пройтись на руках или колесом по людной улице Нома, а напоследок закрутить двойное сальто. Лицо обрамляли каштановые вьющиеся волосы, которые он отбрасывал назад – или это делал встречный ветер на снежном маршруте.
Всю жизнь Леонард выглядел моложе своих лет, оставался стремительным и подвижным, в выносливости ему не было равных. Полсотни километров в день считалось среди каюров тяжелым переходом, тогда как Сеппала проходил и по сто, и по сто пятьдесят за сутки. Когда зимняя погода благоприятствовала, его упряжки за сезон могли пробежать 10-12 000 километров! «Сепп, ты суперчеловек», – говорили и друзья, и противники. Но погонщик был равнодушен к похвалам в свой адрес и искренне считал, что все дело в собаках, с которыми он ладил на запредельном уровне понимания.
Своя упряжка
Поначалу ездовыми собаками Леонарда были обычные дворняги. Но в его руках они становились великолепными работниками и перевозили такие грузы, какие были не под силу иным опытным, изначально выращенным «под постромки» псам. Собственная же профессиональная упряжка досталась каюру намного позже, практически случайно: в 1913 году друг и работодатель Яфет Линдеберг приобрел полтора десятка сук и щенков сибирских ездовых лаек, из которых хотел создать собачью команду в подарок знаменитому полярнику Руалю Амундсену – для путешествия к Северному полюсу. Воспитывать и дрессировать четвероногих питомцев он поручил Леонарду, давно доказавшему свой талант в общении с животными. Но Амундсен изменил планы, и тогда Яфет подарил собак Сеппале.
Уже через год Леонард попробовал выйти с воспитанниками на Аляскинские гонки... и с треском провалился, едва не угробив на трассе всю упряжку. Началась снежная буря, молодые псы сбились с пути, покалечили лапы, обморозились. Почти год Сеппала лечил и реабилитировал четвероногих друзей – и никогда больше не злоупотреблял безграничным доверием своих ездовых псов. «Собаки без тебя беспомощны, без собак ты мертв», – правило каюров, записанное кровью на белом полотне холодного Севера.
Но уже в следующем 1915 году Сеппала с блеском выиграл гонку «Всеаляскинского тотализатора», нахально обойдя ее отца-основателя и многолетнего лидера Аллана Скотти. И повторял свои победы еще дважды – в 1916 и 1917 годах.
Будни погонщика
В глазах жителей регионов, удаленных от Полярного круга, романтичный образ каюра складывался в основном по приключенческим книгам и фильмам. Литературные и экранные герои-погонщики мчались по снежной целине навстречу подвигам и авантюрам – а рутинная работа, которая в реальности занимала три четвертых времени, неизменно оставалась «за кадром».
Рыба, которой кормили собак в пути, с неба не падала: короткое лето уходило на заготовку сушеного лосося, богатого необходимыми животным жирами и белками. Пока упряжки оставались дома, еда была богаче и разнообразнее – и ее нужно было готовить. Для собак следовало устроить вольеры и поддерживать их в порядке, регулярно осматривать четвероногих работников, чтобы не пропустить начало вирусного заболевания, способного выкосить все поголовье, лечить травмы и прочие недуги. Следить за составлением пар для получения лучшего потомства, ухаживать за беременными суками и щенками, воспитывать и дрессировать молодняк. А еще покупать, изготавливать, чинить упряжь и нарты...
В 1905 году Леонард Сеппала женился на молодой бельгийке Констанс, приехавшей в Ном; это был единственный брак для них обоих на всю долгую жизнь. Констанс примирилась с тем, что главное место среди приоритетов Сеппалы всегда занимали собаки, и помогала мужу, чем могла – без обид и упреков. И сетовала лишь на то, что никак не удавалось навести порядок в гостиной: там вечно «валялись упряжь, веревки, части нарт и прочее снаряжение, требовавшее ремонта».
И завернуть в одеяла
Ну а собственно поездки на собачьих упряжках? Каюры утверждали, что движение – самая легкая часть их труда. А вот когда через 8-10 часов пути приходило время остановки... собак требовалось накормить, не допуская раздоров и драк. Напоить – воду таскали из прорубленных во льду полыней или топили на костре. По возможности сварить псам горячую еду, густую и жирную мясную либо рыбную похлебку. Осмотреть лапы. Сделать мышечный массаж; да-да, как в салоне! Заготовить лапник для подстилки, чтоб ночевка в снегу не забирала ресурсы тепла, а на очень сильном морозе – зимой на Аляске и минус 50оС бывает – даже завернуть собак в одеяла.
Только после этого погонщик ел сам: разогретые бобы, измельченное мясо, сухари, размоченные в чае или просто в кипятке. А затем проваливался в сон, чтобы утром первым делом проверить упряжь и нарты, поставить псов в постромки и продолжить путь.
Леонард Сеппала не считал обязанности каюра непосильной работой. Он жил этим.
Великая гонка
Зима 1925 года едва не обернулась для Нома катастрофой. В городе вспыхнула эпидемия дифтерии, и только беспримерный подвиг погонщиков и собак, всего за пять с половиной суток по эстафете доставивших антидифтерийную сыворотку за тысячу километров из Ненаны, в жесточайшие ветра и морозы, позволил предотвратить трагедию. В истории человечества эти дни навсегда остались как Великая гонка милосердия.
К тому моменту Сеппале исполнилось уже 47 лет. Но он был все также бодр и полон сил, как в день, когда впервые ступил с трапа корабля на землю Аляски. Собственно, сама мысль о доставке антидота на собачьих упряжках возникла у членов городского совета Нома лишь потому, что существовал Леонард Сеппала с его уникальным опытом каюра и невероятными собаками; решение организовать полноценную эстафету было только продолжением начальной идеи.
По плану, Сеппале полагалось проехать почти пятьсот километров – что он и сделал, причем дважды преодолев неверные льды залива Нортона, чтобы сократить время в пути. Самый длинный перегон, самые тяжелые условия, в том числе подъем на горный хребет... Сеппала и его собачья команда справились. И не их вина, что сиюминутная слава досталась последнему участнику эстафеты, а заслуги Того – вожака упряжки Леонарда – были оценены по достоинству значительно позже.
Путешествия и встречи
Точнее, позже пришла мировая известность, а Америка узнала и полюбила Того почти сразу: в 1926 году Сеппала вместе со своими четырехлапыми питомцами отправился в длительное турне по штатам. Сам погонщик вовсе не был расстроен, что на пьедестал почета после остановленной эпидемии возвели Гуннара Каасена, доставившего сыворотку в Ном на последнем этапе. Но вот с тем, что должных почестей не досталось его любимцу Того, «лучшему из вожаков, которые когда-либо были и будут», он примириться не смог – турне стало компенсацией этой обиды и одновременно демонстрацией возможностей породы сибирских ездовых псов, разведением которых занимался Сеппала.
Путешествие проходило отлично, в городах команду встречали бурными приветствиями, собаки катали детей в парках и охотно показывали слаженность действий в упряжке. Того в избытке досталось внимания и восхищения. А в конце поездки, уже в 1927 году, произошла знаменательная встреча двух заводчиков и каюров: Леонарда Сеппалы и Артура Уолдена, создателя породы чинук.
Не все решает размер
С 1922 года, когда Уолден убедил власти Новой Англии организовать регулярные соревнования собачьих упряжек, он и его крупные псы не знали на них поражений. Неудивительно, что Сеппала захотел принять участие в гонке, хотя и получил в результате массу насмешек: его мелких в сравнении с чинуками собак презрительно называли «сибирскими крысами». Леонард обратился к судейской комиссии с просьбой взять на трассу не восемь, как предписывали правила, а хотя бы десяток собак – с учетом того, что по весу они были на 15-20 кг легче соперников, – но ему категорически отказали.
Так он и вышел на старт: с упряжкой из восьми небольших псов, которые к тому же за последний год ни разу не бегали по снежным маршрутам, занимаясь исключительно выставочной работой. И – обогнал Артура Уолдена на чистые семь минут на финише! Говорят, именно с тех пор Уолден потерял интерес к разведению чинуков и подался в полярные исследователи...
Традиционная для Сеппалы ситуация: практически на всех гонках, где его раньше не знали, соперники не принимали нового противника всерьез, а зрители делали ставки на поражение – ни каюр, ни ездовые псы не производили должного впечатления. В записях Леонарда есть воспоминание, как однажды после блестящего финиша к нему подошел человек такого же небольшого роста, окинул взглядом и сказал: «Немного же у тебя есть, кроме твоих мелких шерстяных крыс. Я сам невелик, потому мне всегда нравились крупные люди и крупные псы. Но сегодня я заплатил тысячу двести долларов, чтобы узнать – далеко не все решает размер».
Олимпийское серебро
Упряжка Сеппалы три года подряд выигрывала соревнования в Новой Англии, побеждала на международных гонках в Квебеке и много где еще. Увы, легендарному каюру не удалось взять «золото» в показательном заезде на Олимпийских играх; хотя на это событие тоже можно посмотреть под разными углами.
Зимняя Олимпиада 1932 года в Лейк-Плэсиде была единственной за всю историю игр, включавшей гонки на собачьих упряжках – пусть и в качестве демонстрационного мероприятия. На старт трассы протяженностью 40,5 км вышли пять канадских и семь американских участников. Первое место досталось канадцу Эмилю Сен-Годару, Сеппала пришел вторым и получил серебряную медаль. Но давайте посмотрим на время: в первой гонке упряжка Сеппалы проиграла лидеру всего лишь 1 минуту 29 секунд. А бронзовый призер отстал от собак Леонарда на 12 минут и 47 секунд. Первое – случайность, второе – закономерность.
«Вниз по пологому склону...»
Закатную половину своей жизни Леонард Сеппала делил между Аляской, Новой Англией и Сиэтлом, близ которого купил дом. Он работал в горнодобывающей компании, занимался усовершенствованием породы хаски в специально созданном питомнике, делился бесценным опытом работы с собаками. Его до предела насыщенная жизнь закончилась в преклонные 89 лет. Констанс Сеппала пережила мужа на два года. Супруги похоронены в Номе – городе, ставшем их судьбой.
Лучшей эпитафией легендарному каюру, человеку великого мужества и упорства в достижении цели, стали его собственные слова, записанные за порогом восьмидесятилетия: «Моя дорога бывала трудной, но ее окончание кажется легким: вниз по пологому склону, к уютному постоялому двору. Приближаясь к концу пути, я верю – там ожидает меня Того и другие мои друзья. И я знаю, что все будет хорошо».
В современном Номе есть улица, названная в честь Сеппалы. Имя Сеппалы носит гуманитарная премия – ее присуждают за достижения в воспитании ездовых собак. На родине Леонарда, в норвежском городе Скибонт, стоит небольшой мемориал. В 2019 году на экраны вышел фильм «Того» о Сеппале и главной собаке его жизни. О великом каюре вспоминают на каждой Айдитародской гонке – соревнованиях, учрежденных в честь героического антидифтерийного пробега 1925 года. Собаки породы хаски пользуются огромным вниманием и становятся настоящими друзьями своим хозяевам.
А в коллекцию Bison Store входит кожаная «аляска» Leo Seppala с капюшоном, отороченным густым мехом чернобурки, и кожаной нашивкой dogsled – что означает «собачья упряжка». Для тех, кто понимает: меняются только времена, но не понятия о мужестве и героизме.
Сумка возникла на заре цивилизации: такой вывод – результат даже не научных изысканий, а простых логических рассуждений. С тех пор, как человек разумный осознал себя личностью, у него появились личные вещи, многие из которых нужно было постоянно носить с собой. А карманы, нашитые на одежду, изобрели только в XVII веке – да, представьте, пятьсот лет назад. И где до этого помещались бумаги, свитки, карты, деньги, ключи, курительные трубки, носовые платки, гребни для волос и бород, портреты любимых, сувениры и еще много чего? Правильно, в сумке. А то и не в одной, а в нескольких.
Кто, где и когда придумал варежки? Простой на первый взгляд вопрос вполне может поставить в тупик не то что случайного человека, но даже специалиста по истории одежды. Что же, облегчим задачу и разобьем ее на несколько пунктов: что такое варежки? С какого времени о них известно? Почему они так называются?
Эх, шапка-ушанка, голова – два уха... Впрочем, почему только два? В прародителях этого головного убора были шапки и с тремя полноценными «ушами». А также овчинные меховые колпаки, шапки с ушками-шарфиками и многие другие более чем интересные варианты.
Жилет. Один из самых распространенных, универсальных, интересных, неоднозначных и, чего лукавить, загадочных предметов одежды. «Что же тут загадочного?» – спросит успешный бизнесмен, облачающийся перед деловой встречей в костюм «тройку» с элегантным жилетом. Или брутальный байкер, поигрывающий подвеской на замке-молнии потертой кожаной безрукавки. Или альпинист, сворачивающий в невесомый рулон супертеплую экипировку на гагачьем пуху.
Фуражка – настолько известный и популярный головной убор, что кажется, он существовал всегда, во все времена и во всех странах. Однако историческая наука утверждает, что родилась фуражка в России, а возраст ее не слишком-то и велик в сравнении со многими другими предметами военного гардероба: чуть больше двухсот лет. А модели с козырьком еще моложе, практически на целое столетие.
Не исключено, что XXI век войдет в историю моды как эпоха культа бейсболки. Действительно, эти головные уборы есть у каждого, и не по одной штуке! Мужчины дополняют яркими кепками с жестким козырьком туристическую экипировку, а однотонными – городские костюмы. Женщины легко и изящно сочетают бейсболки с платьями и юбками в пол. Подростки придумывают целый «знаковый язык», трактуя варианты ношения – козырьком назад, козырьком набок... Спортсмены и военные, журналисты и политики, бизнесмены, сотрудники корпораций, звезды кино и эстрады – бейсболки носят все!
Два главных друга военного летчика – высота и скорость. Но случается, что они же становятся жестокими врагами.
Чем выше и быстрее летит самолет, тем холоднее за бортом. И в кабине, если она не герметизирована и должным образом не отапливается. Разумеется, для современной авиационной техники эта проблема давно решена и может возникнуть лишь в случае серьезного ЧП. А вот пилотам прошлого века приходилось несладко: в мгновенно выстывающих и продуваемых машинах единственной защитой от мороза и ветра была теплая одежда. Желательно – очень теплая.
Мужская кожаная куртка – это всегда три в одном: качество, комфорт, статус. Качество задает материал, то есть натуральная кожа: ее вид, выделка, способ окрашивания и другие нюансы. Модели для мужчин обычно довольно строги и лаконичны, без декоративных излишеств, так что любой дефект немедленно становится заметным. Для комфорта также важен правильный эргономичный покрой, обеспечивающий свободу движений, высококлассная ткань подкладки, легкий и качественный утеплитель. Что касается статуса, здесь имеет значение любой элемент – только безупречность в каждой детали создает общий образ успешного, уверенного в себе человека.
«Бог собак», «король снежных трасс» – так его называли современники. Легендарный погонщик собачьих упряжек в снегах Аляски и не только, герой Великой гонки милосердия, серебряный призер зимней Олимпиады 1932 года, основоположник породы ездовых собак на основе сибирских лаек, знаменитых хаски. Человек, имя которого знала вся Америка и добрая половина мира.
Для начала давайте уточним, что такое парка как вид одежды в принципе, поскольку современный формат отличается от исторического прототипа как небо от земли. Согласно актуальным канонам моды и швейного дела, паркой называется теплая просторная удлиненная куртка прямого силуэта с капюшоном, чаще всего отороченным мехом.
Просто? Если бы! Едва ли не каждый вышеупомянутый признак можно оспорить, держа в руках реальную мужскую парку а ля XXI век. Тем не менее, одежда остается узнаваемой: никто не перепутает ее со спортивной или классической курткой. Почему? Чтобы разгадать этот секрет, следует вернуться назад во времени даже не на столетия – на тысячелетия.
